Шёл семнадцатый день моего гиперинтенсива по устойчивым магическим системам. В образовательной траектории, продуманной для меня в первый день, участвовали следующие персонажи.

Первой была Милль. Она стала моей провожатой в первую неделю, за которую мне предстояло поравняться в навыке с ней. Более того, она решилась пойти со мной в дальнейший путь — как только мы поравнялись, Милль подключилась к интенсиву и теперь мы бежали этот марафон вдвоём. 

Не скажу, что догнать Милль было сложно. На самом деле, разрыв в скорости учёбы, который мы могли выдавать, позволил мне сделать это за пять дней. В теории. Разумеется, создать такое количество учебных и тренировочных проектов, которые сделала Милль, обучаясь у Хэмджа почти полгода, я не могла. В силу этого, она до сих пор превосходила меня в большинстве моторных навыков и опыте применения. Она уже умела делать рабочие руны не только карандашом по бумаге, но и нитками по ткани — и активно применяла это в быту. Например, последний месяц она отказалась от телекинетической поддержки груди в пользу артефактного корсета.

Или, Милль умела рисовать руны глазурью из кулинарного мешка. Её артефактные торты, способные, в отличие от большинства кулинарных творений Милль, сохранять свои магические свойства месяцами и годами. Это позволяло Симмерии сделать самое значимое стратегическое решение в своей истории: внести её торты в резервные запасы продовольствия. Вполне возможно, что, если именно они будут в бункерах на случай полного выгорания атмосферы, то не так уж и нужна будет людям эта самая атмосфера!

В общем, Милль всё ещё рисовала привычнее и быстрее, и всё ещё превосходила меня в том, что можно назвать “интуицией”. Однако, если мы соревновались в составлении системы на чистых когнитивных усилиях — я её превзошла и с каждым днём наращивала разрыв. 

Вторым был Куней. Он был готов на многое ради права жить в Институте с Тамарой, и занял одну из самых ответственных ролей во всём процессе: он проверял то, что можно было бы назвать домашним заданием. В общем, те штуки, которые я делала сама, без всякой помощи. Нерабочие схемы, которые я сдавала на проверку, возвращались исправленные красной ручкой. Рабочие все равно были исправлены — но уже синей ручкой. Куней дорисовывал глифы, руны, даже целые контуры и снабжал каждую небольшой подписью. В основном это были советы по защите основной функции — всё-таки парень специализировался на взломе, и лучше всего мог научить меня противостоять ему. Но и удачные решения по рекомпозиции основного контура были нередки — Куней всё ещё на десять голов превосходил меня и Милль.

Третьей, разумеется, была Тамара, и, как и всегда, у неё была особая роль. Тамара заменяла мне концентрацию на учебе. Это была моя авторская разработка, которая, как ожидалось, поможет мне действительно учиться по четырнадцать часов не отвлекаясь и не теряя концентрации.

Суть была довольно проста — банальное обучение с подкреплением. За каждый успех я получала волну эйфории. За каждые сорок пять минут, проведённые в концентрации — лёгкое, щемящее чувство наслаждения, растекающееся по всему телу. По-хорошему ещё и всякий раз, когда я должна была отвлекатсья — меня должна была окатывать волна неприязни к объекту, на который я отвлеклась.

В идеале, именно так всё и должно было работать. По факту это требовало бы четырнадцатичасовой концентрации Тамары на моих поступках, а если даже я не могу так без внешней подпитки — то Тамара и подавно. И потому наша система работала скорее короткими отрезками, в среднем давая мне три-четыре часа предельной концентрации в день. Остальное время Тамара гуляла по городу, ходила в кофейни или отвлекала Кунея от проверок моей домашней работы. 

И, наконец, последним участником была Юстина, с которой я познакомилась недавно. Она оказалась специалистом не только по артефактным газам, но и выдающимся экспертам по устойчивым магсистемам в целом. Она сглаживала те моменты, когда что-то в учебнике было мне непонятно, когда я стопорилась на простых — или не очень простых — вещах и, наконец, когда мне просто не хватало каких-то нюансов.

Она единственная получала за участие в моем интенсиве зарплату — в четыре раза превышающую её обычную ставку научного сотрудника. И дело было не в трудностях педагогики, а скорее в специфике передачи драгоценных знаний и опыта от ней ко мне.

Когда Хэмдж сказал, что в распоряжении весь ресурс Института, а я решила, что буду учиться любой ценой, я решила пропустить самую долгую часть в трансляции информации — устную речь. И потому, всякий раз, когда у меня возникал вопрос, я сначала задавала его, потом давала Юстине несколько секунд, чтобы нужные мысли пришли к ней — и начинала читать её разум. Вы просто не представляете, какой объём времени экономит возможность сразу прочитать мысли своего учителя, а не слушать его попытки сформулировать эти мысли. Всё равно полностью облечь в слова этот поток образов, идей и концепций — невозможно. А если и возможно, то на это уйдут часы и дни работы. 

В общем, довольно скоро сознание Юстины заменило мне учебник — читать тоже было слишком долго. К учебнику я возвращалась только когда или меня саму, или Юстину начинало тошнить от постоянных слияний субъектов и возни в сознании. Безусловно, если я планирую использовать Мнимую Модель дольше или чаще, мне следует как-то решить эту проблему.

Хотя, учитывая, что она и так проявлялась всё меньше и меньше, то, вероятно, к этому можно просто привыкнуть.

В те дни, когда я не глушила сознание снотворной руной, а позволяла себе немного поваляться и подумать над тем, что происходит.

1. Что есть “Я”, и чем оно отличается от “Не-Я”?

1.1 В чём принципиальное отличие “Меня, мыслящей в моём теле” и “Меня, мыслящей в теле Катании”? Могу ли я считать тело Катании своим в этот момент?

1.2 Если могу, то где в этот момент находился субъект, которого мы знаем как Катанию? Может ли одно тело принадлежать сразу двум субъектам?

1.3 Если не могу, то почему? Что дискретно связывает Катанию и её тело так, что даже полное лишение контроля над движениями и мыслями не разрывает эту связь?

Когда я составляла свой список вопросов, именно эти я выделила как самые важные. Тогда мой опыт пребывания в чужом теле был ограничен — только Катания и немного Тамара, и потому формулировки… сами видите. Однако теперь, когда практики по вторжению в чужое сознание и мышлению внутри него стали более-менее регулярными, я могла начать думать над этими вопросами более основательно. Так, например, вопрос 1.1 имел очевидный ответ, лежащий на поверхности: когда я мыслю в своём теле, ни моё тело, ни тело Юстины — или кого бы то ни было ещё — не тошнит. А когда я мыслю в теле Юстины — давайте я буду пользоваться ей как модельным объектом, хорошо? — тошнит. 

Кажется, этот эффект тошноты ослабевает со временем. Словно и моё тело привыкает к тому, что оно у моего субъекта не единственное, и тело Юстины, на которой я практикуюсь, привыкает к двум субъектам одновременно. Надо ещё чуть подождать и попрактиковаться, чтобы выяснить, насколько этот эффект далеко может зайти. Могу ли я полностью привыкнуть к контролю двух тел сразу?

Вопрос 1.2 тоже получил ответ. Одно тело спокойно могло принадлежать двум субъектам, если они не пытались единовременно проявить свою волю одинаковым образом. Так, я могла двигать одной рукой тела Юстины, а она — другой, и это не вызывало никаких проблем. Другой вопрос, что если мы вдруг направляли своё субъектное внимание на одну и ту же часть тела, то…

На губах появился мерзкий привкус рвоты. Даже вспоминать о том, что происходит при таких конфликтах, было противно. Однако, на самом деле, там существовал механизм разрешения этого конфликта. Кажется, помимо неприятных ощущений в желудке, сравнивались уровни нашей намеренности. Не вполне пока понимаю, как именно, и что конкретно сравнивается, но суть в этом. Чем более я желаю сделать одно действие, и чем менее важно сделать другое для Юстины, тем выше шанс, что я передавлю её в этой битве.

Вопрос 1.3 я оставила напоследок. Чтобы ответить на него более ёмко, мне нужно будет поэкспериментировать с Мнимой Моделью, а мне пока не до того. Тех навыков, которые у меня были, уже было вполне достаточно.

Завтра у меня был первый за семнадцать дней выходной.

***

Столица, охваченная военным положением, почти не отличалась от Столицы в обычном её виде. Разве что время от времени в небе разливались потоки пламени, вспыхивали искры и странно скручивались облака. Купол, развёрнутый над городом, успешно отражал все атаки, а попыток обрушить его подобных той, что была в самом начале, больше никто не предпринимал. Понемногу в строй вводились городские коммуникации, и даже летающая самоперекладывающаяся плитка вернулась в строй.

Каждый житель понимал: пока защита держится, можно особо не волноваться, а если защиту пробьют, то волноваться уже будет некому. И потому на улицах не было ни паники, ни судорожного возведения укреплений, ни даже видимых изменений в интенсивности гуляний и развлечений. 

Страна воевала. Но настолько богатая страна как Симмерия почувствует это далеко не сразу. Да, разумеется, на войну тратятся деньги — но это в основном внутренние рассчёты магов друг с другом, и зачастую деньги, на которые гуляют граждане Столицы и деньги, которые взаимозачитывают друг другу маги — это совсем разные деньги. 

Например: использование столичного государственного фокусирующего зала было приостановлено для невоенных нужд. Множество важных исследований, интересных проектов и иных задач были отложены или поставлены на паузу. Но — правительство просто пообещало, что все, чьи задачи были отложены, потом получат зал бесплатно на указанное в изначальной заявке время. Фактически, Симмерия получила для военных нужд один из самых мощных магических усилителей, не потратив сейчас ни копейки. Потом — да. Но так потом и война уже закончится.

И так было много с чем. Многие маги записывались на фронт, желая получить себе родовую фамилию, и полагая это главной наградой. Серьёзно, они даже не просили денег! То, насколько значимой для некоторых была идея стать фамильным родом, всё ещё никак не ложилось мне в голову. Наверное, стоит как-нибудь прочесть мысли Камиды. Может, тогда я всё пойму?

Итак, Столица, по сути, всё ещё жила мирной жизнью. И потому Тамара потащила меня на какое-то…

…сектантское мероприятие! 

Вы знали, что в мире, наполненном магией, существуют оккультные и эзотерические секты и клубы? Знаю, звучит глупо! Однако, они есть. Их в основном посещают не-маги, и центральное убеждение, вокруг которого строится любая такая секта — что магический дар не является врождённым, или, как минимум, что его можно не замечать долгое время. 

И такие секты, как правило, предлагают своей пастве некоторый набор практик, которые, якобы, могут найти, пробудить, раскрыть, обрести — или сделать что-то ещё, что закончится превращением не-мага в мага. 

Надо ли говорить, что пока ни одного успешного прецедента у них не было. Во всяком случае, успешного прецедента, зафиксированного независимыми источниками. Так-то, разумеется, со слов каждого из таких сектантов, у них в истории обязательно был — или был десяток, или была сотня, в зависимости от наглости — людей у которых получилось. Конечно, их имён никто не предоставит, и они сами в родной культ ходить уже перестали. Или не перестали, но все как один начисто уничтожили все свидетельства о том, что прежде были не-магами. 

В общем, в Столице процветало мошенничество. И меня привели в самое его сердце. 

Зал, в котором сектанты проводили своё сборище, напоминал нашу общую комнату в Академии. Вернее, её ухудшенную версию — всё, таки, ни один из сектантов, несмотря на безусловное наличие некоторого вкуса, не был Милль. По кругу вокруг небольшого возвышения расположились пуфики, на которых расселось множество людей в длинных белых одеждах. Нам с Тамарой выдали такие же — два простых белых платья, завязывающихся поясом на талии. У парней была рубашка с брюками, но принцип сохранялся.

На возвышении сидел местный главный. Гуру, или лидер, или великий учитель, или кто он там ещё — был одет в те же белые одежды, но, в отличие от учеников, которым полагалось снять все украшения, на его пальцах блестело несколько колец.

— А зачем тебе сюда? Ты же уже волшебница. — тихо шепнула я Тамаре, надеясь, что гуру, восседавший на возвышении и вещавший что-то вдохновенное низким и гулким голосом, не заметит нас. 

— У них вкусный бесплатный какао. И массаж. — так же тихо шепнула Тамара, кивая в сторону стоящих у стены массажных столов.

Я, подавив смешок, кивнула и решила вслушаться в увещевания лидера культа.

— Кто из вас выполнял упражнения на раскрытие энергетических каналов достаточно усердно, я уверен, уже чувствует изменения. Вот, к примеру, ты — гуру каким-то подчёркнуто добрым жестом указал на одну из девушек, сидевших в самом ближнем к нему кругу. Она боялась. Это было понятно даже без Мнимой Модели, просто по тому, как бегали её глаза и как она вся сжалась.

— Н-нет, учитель. — тихо пробормотала она, склонившись. — Я честно всё делаю, но я пока не могу ничего ощутить. Совсем нет.

— Плохо, Вики, очень нехорошо. Полагаю, я могу позаниматься с тобой отдельно. Я владею некоторыми техниками массажа, который специально предназначен для раскрытия каналов. Останься после занятий, пожалуйста.

— Ты про этот массаж говорила? — шепнула я Тамаре.

— Нет! — каким-то очень яростным шепотом ответила Тамара. — В конце занятия все делают массаж друг другу, и это очень клёво. А это… Впервые такое!

— Леди, я вижу вас впервые? — вдруг подал голос гуру. — Но вы уже отвлекаетесь сами и отвлекаете других учениц. Представьтесь сначала. 

Я поняла, что он говорит обо мне. А значит… Почему бы не подыграть?

— Да, учитель. — ответила я тем голосом, которым несколько недель назад общалась с моей собственной наставницей, чтобы она не сорвалась на меня. — Я пришла по приглашению Тамары. Она рассказала мне о базовых практиках и упражнениях, я делала их около недели прежде чем прийти.

Гуру удивлённо приподнял бровь.

— И, раз вы пришли, вероятно, у вас есть какие-то успехи?

— Да, учитель. — я магией подняла с ближайшего столика пустую пиалу для чая и позволила ей закружиться над моей протянутой ладонью. Вся секта хором ахнула. Даже у гуру округлились глаза, хотя он изо всех сил старался не показывать, что удивлен.

— Это… это очень впечатляет. Ты молодец, юная ученица. Как тебя зовут?

— Позвольте прежде, чем я отвечу на этот вопрос, я хотела бы дать небольшой совет Вики. Когда я достаточно усердно выполняла упражнения, я словно начинала слышать голос, который подсказывал мне, как делать правильно. Возможно, я смогу подправить технику Вики так, чтобы у неё всё получилось. Разрешите устроить небольшой мастер-класс?

Гуру опешил от столь внезапного перехвата инициативы. С другой стороны, если бы он прямо сейчас запретил мне, то, вероятно, вся его паства не поняла бы такого хода. И потому он лишь кивнул и ответил:

— Да, да, конечно.

Я посмотрела на девушку, которая смотрела на меня, широко распахнув красивые, тёмно-серые глаза. Я всё ещё не была уверена, был ли местный гуру реальным фанатиком, или просто под видом специального массажа хотел учинить непотребства. И пусть априорная вероятность говорила в пользу второго, но… Сегодня с Вики произойдёт крайне маловероятное событие.