И вновь я стояла перед панелью управления изолирующего куба. С тихим жужжанием принтер изрыгал ленту, на которой, в виде длинной зигзагообразной линии, записывалась магическая активность внутри. 

5. Являются ли Мнимая модель и Стандартная модель формами проявления одной и той же магии?

5.1 Если да: то какие частицы мы передвигаем, чтобы вызывать эффекты Мнимой Модели

5.2 Если нет: то почему? Как один и тот же запас превращается в две разные магии?”

Три вопроса из перечня, который составляла несколько дней назад. Сегодня я получу фрагмент ответа на один из них.

На столе лежала толстая папка, в которой лежали диагностические данные Кунея и Тамары. Сканирования их на латентный и недоразвитый магический дар, генетическое тестирование на наличие тех самых генов магии, статистики прохождения стандартного теста на магические способности — тут и у Тамары и у Кунея было по нулям. 

Моя изначальна гипотеза подтвердилась: Тамара по всем признакам, кроме неумения пользоваться магией, была волшебницей. Куней был начисто лишён каких либо шансов быть магом. 

Однако в отличие от прошлого раза теперь это — не догадки, а достоверные, подтверждённые цифрами утверждения.

Шанс того, что Куней на самом деле тоже волшебник меньше 0.1%. Аналогично с шансами Тамары быть не-магичкой. 

Возможно, со стороны это кажется глупым: присваивать ненулевое значение шансам немагичности Тамары, учитывая, что она совершенно точно умеет пользоваться магией, однако…

Это была одна из лекций, которую прочёл мне Конрад Стерк. Я и раньше имела представления о том, что такое уровни значимости и почему они важны, однако он добавил мне интересных философских замечаний.

Например: научный метод должен работать, даже если абсолютно все знания, добытые человечеством — ложь. Он спроектирован устойчивым даже к потрясениям уровня полного распада всех наук вообще.

В теории, мы можем выкинуть всё, что имели, и тем же способом собрать новые знания с нуля. Однако, цена за подобную неуязвимость метода — это невозможность получить неуязвимые знания. Каждая гипотеза верна только с какой-то вероятностью. Иногда эта вероятность достаточно высокая, чтобы никто даже не задумывался об альтернативных версиях — как в моём случае. Но иногда…

— Проба двадцать три. Тамара, начинай. 

Прибор вновь изрыгнул бумажную ленту, рисуя график изменения плотности магического фона в кубе. Длинная лента из тонкой бумаги начала сама собой сворачиваться в рулон. Вот ровная линия — естественный фон, которым лучится Тамара. Он ниже чем у любой другой магички, но тем не менее он существует.

Скачок энергии. Фон вышел на новый уровень.

— Стоп.

И вновь плотность магии вернулась к начальному значению. Когда Тамара использовала Мнимую Модель, всякий раз магический фон подскакивал.

Я могла бы остановиться на этом. Я бы и остановилась еще буквально позавчера. 

Однако, я провела две ночи без сна. Я потратила шестьдесят часов без передышки на изучение научной методологии и теории эксперимента, после чего двадцать часов спала, позволяя информации отложиться в долгую память. 

Я уже не сглуплю так же, как я делала это раньше. Конрад Стерк, которого сегодня на эксперименте не было, будет мною гордиться.

— Проба двадцать четыре. Куней, поцелуй Тамару. Так страстно, как только сможешь.

Быстрый взгляд на ленту. Тишина. Магический фон не изменился.

Я подождала несколько секунд, ожидая, не начнутся ли изменения.

— Проба двадцать пять. Тамара, сделай двадцать отжиманий. 

Последние двадцать минут я занималась тем, что выдумывала для моих испытуемых новые и новые задания, чередуя это с магическими упражнениями Тамары. Зачем? О… Что вы знаете о понятии валидности? 

Валидность — это степень совпадения того, что мы измеряем на самом деле с тем, что, как нам кажется, мы измеряем. В данном случае речь шла об операциональной валидности — мне нужно было понять, что изменения в показателях магической плотности — это именно реакция на применение Тамарой магии. 

На что ещё это могла бы быть реакция? Да на что угодно. На настроение Тамары. На её физическую усталость. На действия Кунея. На время суток. На время года. Каждая непроконтролированная переменная была потенциальной угрозой.

Обычно, чтобы свести на нет все эти искажения, используют выборочные методики. Ведь если взять сотню людей, разных во всём кроме того, что мы ищем, то мы сможем нейтрализовать все вносимые искажения. 

Надо ли говорить, что в силу уникальности Тамары, я никак не могла сделать выборочную методику. Выборки не было. У меня была одна только Тамара, и ставить эксперименты я могла только над ней. А значит, обеспечить контроль всех остальных параметров мне нужно было каким-нибудь другим способом. 

Пока что в ста процентах случаев магическая плотность возрастала при применении магии. Все остальные причины никак не меняли фон.

Это звучало до тошноты очевидно. Но я продолжала совершать пробу за пробой, создавая измерения одно за другим. Тем самым я смогу достаточно приблизиться к чистым данным, чтобы, когда я опубликую статью, никто не смог придраться ко мне как минимум по этому параметру. 

— Проба девяносто три. Тамара, задержи дыхание так долго, как только сможешь. 

И в очередной раз никаких изменений в фоне. Я держала их в кубе уже почти час. Ещё чуть чуть — и Тамара попробует атаковать меня, несмотря на то, что изолирована самой эффективной из существующих в мире магических изоляций.

— Закончили. — сказала я Кунею и Тамаре. А после, переключив микрофон, сообщила уже стоявшей около куба Мирике. — Помоги им вылезти, пожалуйста. 

Теперь мне предстояло обработать всю эту кучу информации. А после — отнести Конраду на проверку. И, наверное, начать работать над статьёй.

— Как успехи? — услышала я низкий мужской голос за спиной. Проклятые двери Института, никак не сигналящие о своём открытии… Я резко развернулась, лицом к лицу столкнувшись со своим научным руководителем.

— Хорошо. Я собрала девяносто три пробы на самые разные побочные переменные. Могла бы собирать и на другие, но, полагаю, достоверность уже достаточная. Магия Тамары тратит запас. Стандартная и Мнимая — это проявления чего-то одного. 

Конрад Стерк улыбнулся, а в глазах его блеснуло любопытство. 

— На самом деле я зашёл устроить тебе ещё один внезапный экзамен. Свои наработки ты вскоре изложишь в статье, Но у меня есть к тебе совсем другой вопрос.

Я жестом предложила ему продолжить.

— Что ты знаешь о мегалозаклинаниях?

Рядом со мной стояло кресло. Большое кожаное кресло, в котором исследователь мог бы с комфортом сидеть и часами наблюдать за диагностической лентой, которую изрыгал изолирующий куб. Такие случаи действительно случались, когда необходимо было продиагностировать артефакт. И заслышав вопрос профессора, я театрально рухнула в это кресло, прикрыв глаза руками.

Конрад остался стоять.

— Мне отвечать как на уроке или быстро?

— Отвечай всё, что знаешь. 

— Тогда начать придётся издалека и определиться с тем, что вообще такое заклинания. Это древняя форма магии, бытовавшая до создания Стандартной Модели. Прежде считалось, что существуют “магия воли” и “магия слова” — телекинез и заклинания соответственно. Даже примитивные магические системы, например, древних големов, относили к магии слова — просто слова записывались на табличках особым образом. Сама суть открытия Говарда Стерка — именно в преодолении этой дихотомии. Он доказал, что всю магию можно свести к телекинезу, а заклинания — это просто грубые формулы, направляющие этот самый телекинез. Когда это стало понятно, использование заклинаний резко сократилось. В основном они используются или детьми, у которых слишком не развит контроль, или крайне компетентными профессионалами для очень узких и конкретных задач. 

Конрад Стерк лишь молча кивал, показывая, что всё, о чем я говорю, верно. Да и не могло быть это неверным — это было базовое знание из учебника, которое могла бы ответить любая из Восточной Симмерийской.

— Так вот. Единственное, где сейчас, фактически, остались заклинания в широком употреблении — это те самые устойчивые магические системы. Разумеется, от записи полноценных слов, алфавит кодов сильно оптимизировался, до того, что мы сейчас знаем как руны и сигилы. Само название “руна” пошло от древних алфавитов северных народов. Была даже серьёзная дискуссия о том, называть магсистемные символы рунами или глифами. Но в итоге сошлись на рунах… А, это не важно. Так вот. Одним из ключевых элементов устойчивой магической системы является её автономность. Артефакт работает без — я голосом выделила это слово — мага. И отсутствие мага важно в этой классификации. Классический артефакт — это, например, защитный контур или маховый двигатель. Однако есть и второе направление в использовании рун. Это, собственно, конструкты, направляемые и управляемые магом-оператором. Атакующий ритуальный зал или диагонстическая установка врача будут типичными представителями этого направления. Так вот. Мегалозаклинанием чисто технически считается любое заклинание такого рода, для управления которым нужно больше одного мага. Однако в силу инфляции мощности магсистем… э… Ну, никого уже не удивить заклинанием на двух-трёх операторов. Поэтому нынче есть представление о том, что мегалозаклинание — это заклинание, для полного использования которого нужно потратить не менее миллиарда стерк энергии. Ну, или одного гигастерка, если в приставках. 

— А ведь меньше недели назад вы ничего не знали о стерковой шкале.

— Верно. И это была моя большая глупость. Однако, я умею читать правильные книги, и умею читать их быстро. Когда тот военный сказал, что он хочет от меня психическую бомбу, я пошла читать о мегалозаклинаниях. Вы ведь не просто так начали этот разговор, верно?

Конрад медленно кивнул, потом сощурился.

— Ты, кажется, упоминала, что хотела бы создавать артефакты, которые применяли бы Мнимую Модель. А также упоминала, что плохо разбираешься в магсистемах. Почему вдруг такие… противоречивые идеи?

— Профессор, за последние пятьдесят лет все крупнейшие открытия, признаваемые открытиями года — это магсистемы. Мы вычерпали всё, что можно было вычерпать в Стандартной Модели, используемой отдельными магами. Полагаю, создав Общую Модель, я совершу открытие века, а то и тысячелетия, затмив вашего уважаемого предка. Но всё же, если я захочу выдавать великие открытия одно за другим — мне придётся освоить магсистемы.

— Весьма… амбициозно. — хмыкнул Конард. — Будь на вашем месте школьница с любой другой исследовательской программой, я бы предложил ей поумерить пыл. Однако то, что принесли нам вы… и впрямь походит на открытие, которое затмит Говарда. И когда вы планируете начать изучать магические системы?

— Сразу после создания Общей Модели. 

— Я бы предложил вам начать раньше. Дело в том, что военные… действительно хотят от вас психическое мегалозаклинание. Насколько быстро вы сможете изучить магсистемы, если начнёте сейчас?

— До какого уровня? 

— Хотя-бы до уровня выпускника университета. 

— Сколько примерно учебных часов отводится на магсистемы в университете?

— Около двух тысяч академических часов. 

— Тогда, полагаю, за месяц работы. 

Конрад недоверчиво поднял брови. Я вздохнула, понимая, что мне придётся пояснять.

— Обычно я учусь примерно в четыре-пять раз быстрее, чем мои сверстницы. Учитывая, что все мы учимся в Восточной Симмерийской, это нельзя списать на то, что они дуры. Нет, вероятно, я учусь быстрее чем элитные магички, которые поступят в крутые университеты. Это связано со многими факторами — умение распределять внимание и нагрузку, способность вовремя остановиться и пойти спать… Например, я знаю, что если нужно выучить много и быстро, то нужно учить двенадцать часов и спать двенадцать часов, а не учить двадцать и спать четыре. Однако, это касается естественных темпов учебы. Комфортных для меня, если можно так сказать. В смысле, работая таким образом, я успевала погулять с Милль, поиграться со светильниками и посидеть на уроках… Если же мне нужно достичь предельной скорости, то, полагаю, я могу делать это ещё быстрее раза в два. Для этого мне понадобится компетентный и талантливый учитель — думаю, здесь такие есть, если что — попрошу Кунея. Но в целом… Да, думаю я могу учиться в десять раз быстрее, чем учится обычный студент. Не знаю, сколько я смогу выдерживать такой темп, но, полагаю, два месяца протяну.

— То есть, вы хотите сказать, что выучите магсистемы за двести часов?

— Вроде того. 

— Если вы, как и сказали, будете учиться по двенадцать часов, вам понадобится чуть больше двух недель. Почему два месяца?

— Время на закрепление и отработку. Я могу значительно разгонять только время учёбы. А вот отработка, вбивание в руку, автоматизация памяти… к сожалению, эти навыки занимают много времени. Полагаю, большую часть времени я потрачу на них. Даже если за мной будут следить, чтобы я не закрепляла ошибки, время всё равно будет потрачено.

— И вы полагаете, что за два месяца поравняетесь с выпускниками университетов в магсистемах?

— Да.

— Таника, почему вы так уверены в себе?

— Опыт. Я слишком хорошо знаю, насколько медленно учатся те, кого считают одарёнными. Люди способны учиться гораздо быстрее, чем им кажется. Вопрос в организации этой самой учёбы. Как правило, эта организация очень плохая.

— Например?

— Например, жертва сном в пользу учёбы. Бодрящая магия снимает только субъективное ощущение сонливости. Память всё равно страдает. Или, скажем…

— Вы очень много говорите о сне.

— Сон важен. — улыбнувшись, ответила я. — Сон настолько важен, что мне сложно выделить какую-то более важную для быстрой и качественной учёбы сферу жизни. Если мало спать, то даже я ничему и никогда не научусь. Я сплю по восемь часов, если учусь активно — по десять-двенадцать. Недавно я училась без остановки двое суток и потом спала двадцать — но делать так постоянно нельзя, это исключение. 

— Значит, сон… Интересно. Таника, помните, я сказал, что вы не гений?

Я кивнула. Ещё бы не помнить. Признаться, тогда было очень даже обидно!

— Так вот. Сейчас, узнав вас получше, я частично изменил мнение. Я всё ещё не считаю вас гением. Однако вы больше любого другого человека приложили усилий, чтобы им стать. Возможно вы действительно сможете прорваться через черту, которую обычно считают врождённой.

Дверь за Конрадом Стерком вновь открылась.

— Ваши исследовательская программа временно будет поставлена на паузу. Пожалуйста, выучите магсистемы. Настолько хорошо, насколько сможете. Весь ресурс Института, который поможет вам в этом — в вашем распоряжении.

Сказав это, он покинул кабинет. А я чувствовала, как в моей душе расцветает что-то яркое, весёлое и яростное. Мне хотелось пищать от восторга и кричать “Да! Видели! Ну видели! Я всем вам показала!”

Мне хотелось бы, чтобы меня сейчас видел отец. Чтобы он покачал головой как качал ей всегда, когда его студент получал высокую должность или совершал какое-нибудь открытие.

Я кинула взгляд через плотное стекло. Мирика уже увела Тамару и Кунея. А значит, мне никто не мешал.

Я глубоко вдохнула и, вскочив с кресла, завизжала, вскинув руку в победном жесте.

Сегодня я впечатлила одного из умнейших людей нашей эпохи. Возможно, сегодня был лучший день в моей жизни.