Задачи следует решать в оптимальном порядке. Руководствуясь этим принципом, я направилась в библиотеку: изучать, что такое рода, что такое их кандидатки, и как вообще всё это работает. Ближайшее личное занятие с Тамарой — из тех, что были по расписанию, а не по причине “Тамара вдруг решила уделить мне ещё больше времени” — у меня будет через три дня. За это время я должна понять, во что меня затягивает Камида, и следует ли мне соглашаться, или занять роль подчинённой в команде разумнее.

Библиотека Академии — это башня, чей свод теряется в тумане. По некоторым слухам, башня выше, чем любая из башен Академии если смотреть на замок снаружи. По другим слухам башня столь высока, что камень, пущенный вверх со скоростью звука не долетит до потолка. Некоторые вообще говорили, что башня бесконечна, и если лететь достаточно долго, то можно найти в ней все книги, которые есть, были или когда-либо будут. 

Но мне она предстала просто как башня, своды которой были скрыты туманом. Вся стена была превращена в бесконечный книжный шкаф, в котором плотно стояли книги, ряд за рядом, полка за полкой. Кожаные, тканевые, даже металлические корешки мельтешили перед глазами. Книги были отсортированы по высоте. Каждой высоте книги — собственная полка. Благодаря этому, в бесконечном библиотечном шкафу не было ни одного зазора — ни между книгами, ни между книгой и полкой сверху.

Серое пятно скользнуло ко мне, расправляя щупальца и разглядывая несколькими сотнями глаз. Существо размером с небольшого слона, способное летать без видимых усилий, смотрящее одновременно во все стороны. Оно шевелило двумя десятками длинных щупалец, покрытых крошечными присосками. Чудовище, которое помнит местоположение каждой книги в библиотеке, знает в лицо каждую ученицу и ведет всю картотеку у себя в непостижимом человеку сознании. 

Рахиль, наш школьный библиотекарь.

— Таника, здравствуй. — её голос отразился от стен башни и зазвучал, казалось, со всех сторон. Высокий, иногда срывающийся на странное утробное бульканье, голос, которым неспособен говорить человек, зачастую снился в кошмарах ученицам побоязливее. Однако, я не боялась Рахиль — как, впрочем, и любая из старшекурсниц. За первый год учебы привыкаешь даже к ней. Тем более, когда ужас первой встречи пройдёт, начинаешь ценить Рахиль за расторопность и удивительный дар к подбору литературы по запросу.

— Меня попросили стать кандидаткой фамильного рода. Пожалуйста, дай мне книг попроще по всем стадиям этой идеи: начиная от того, то такое фамильные рода в целом, и заканчивая ролью кандидатки.

Рахиль рванула с места куда-то ввысь, вызвав порыв ветра, который растрепал даже мои, направленные телекинезом, волосы. Она вернулась всего через несколько секунд, приподнеся тонкую книжку, заголовок которой гласил, если переводить с меварского “Политическое устройство Симмерии. Памятка бывалому туристу.” 

Я умела читать по-меварски. И Рахиль это помнила.

Поклонившись монстру и приняв книгу из её подрагивающих щупалец, я направилась к читальному залу. Не успев пройти и пары шагов, я остановилась, вновь почуяв порыв ветра, и через несколько секунд Рахиль вновь приблизилась ко мне.

— Это тоже полезно. — произнесла она, протягивая свёрнутую в трубку газету.

“Список фамильных родов с открытым конкурсом. Ежемесячный.”

Месяц и год были нынешними. Памятуя о том, что ещё ни разу Рахиль не приносила неактуальный выпуск любого из переодических изданий, я представила себе гигантский ящик с абсолютно всеми журналами, газетами и бюлеттенями, которые выпускались во всём мире, который каждую неделю — или месяц — приезжает в академию и бережно разбирается щупальцами чудовища. Как его содержимое занимает место на бесконечно далёких полках — чтобы, возможно, никогда и никем не быть прочитанным. Увы и ах — но такова судьба.

На этот раз я дошла до читальни.

***

“...Политическая система в Симмерии разрозненна и хаотична на первый взгляд, однако погружение в её хитросплетения станет вызовом для туриста, который желает разгадать по-настоящему сложную загадку и потренировать свой ум. По правде говоря, многие симмерийцы сами плохо представляют, как устроена их политическая система… “ — на этом месте я кивнула, понимая, что я вообще не задумывалась над тем, кто, по каким принципам и ради чего правит нашей страной. 

Жизненный путь магички не требует познаний в политике. Департамент по делам магическим — это, по сути, единственная политическая структура, с которой маг столкнётся, живя свою — не важно, заурядную или полную приключений и открытий — жизнь. А с кем ещё взаимодействует Департамент, и кому он подчинён — это информация, которая в моей личной очереди на запоминание стоит сразу после точного химического состава почвы на скалистых побережьях севера Симмерии.  

Видимо, Камида Эстер была исключением из правил. И мне предстояло тоже им стать.

“...В Симмерии есть две системы власти: магическая и немагическая, и вторая подчинена первой. Маги на родине Стандартной Модели во главе всего, что заметно отличает Симмерию от большинства государств мира. И больше в Симмерии нет ступеней власти. Магическое правительство выше немагического, но внутри магического правительства, как минимум формально, все являются равными по статусу. Благодаря этому, существует множество локальных иерархий, каждая из которых не похожа на другие, и статус в каждой из которых очень плохо конвертируется в статус в других…”

Я пролистнула путеводитель до параграфа про фамильные рода.

“...В Симмерии ношение фамилии — это право, которое необходимо заслужить. Носитель фамилии считается аристократом. Если род единожды получает фамилию, то он может передавать её своим потомкам, по правилам, которые закрепляются за фамилией. Правила бывают самыми разными — от “Фамилию наследует только старший сын рода” до “Фамилию можно выдавать любому человеку по желанию любого носителя фамилии”. Фамильные рода можно было бы считать “твёрдой” частью симмерийской магической элиты, если бы не симмерийская традиция делать всех представителей одной категории формально равными. Это доходит до абсурдных ситуаций, когда род из одного представителя имеет те же формальные права, что и крупнейшие и влиятельнейшие рода, такие как Стерки или Вегило. Фамилии не выстроены ни в какую формальную иерархию, из за чего, как и в целом в аристократии Симмерии, возникает множество иерархий неформальных, зыбких и постоянно меняющихся. Фактически, фамилия имеет значение только в той отрасли, за которую цепляется тот или иной род. Она, как правило, выступает признаком неких компетенций и гарантий предоставления определённого уровня услуги.

Сохранение этих компетенций — это основная задача практически любого симмерийского фамильного рода, исключая те, кому в фамильную собственность досталось ключевое научное учреждение или особо важный кусок земли. В погоне за этим в семьях с самого рождения наследников воспитывают в духе ответственности за родовое дело, готовят к конкретной, заранее известной специальности. Однако, существуют риски, связанные с отсутствием достаточно талантливых потомков. Ччтобы спасти уровень рода от вырождения, более умные рода ведут открытые конкурсы на свои фамилии.”

Я потерла глаза, стараясь отложить у себя в мозге политинформацию. Так значит, аристократия у нас старается набрать неформальный престиж, потому что формально все равны? Забавно. Это чем-то похоже на рейтинги учениц, которые всегда существовали, хотя никто и никогда не проводил никакого официального сравнения учениц. Все просто знали, что Митрани выше в рейтинге, чем Катания, а Катания выше, чем Милль. Боюсь, даже вопрос о том, почему именно Катания выше Милль, вызвал бы замешательство. Все просто знали об этом, и сама идея спрашивать “Почему” уже казалась неуместной.

Теперь, как минимум на военном курсе, рейтинг станет официальным. Однако, для аристократов, видимо, никто так и не устроил военный курс с открытым турниром, так что они продложали полагаться на просто-знание.

Я легконько стукнулась головой об стол, прогоняя наваливающийся сон. В этой системе было столько дыр, что Милль смогла бы просеять через неё крупу. Итак, кандидат рода — это человек, который хочет вступить в фамильный род, и роду он нужен для повышения общей уверенности окружающих в том, что род компетентен. Иными словами, чем более признанный профессионал вступает в род — тем, скорее всего, легче ему будет.  

А значит…

Я пролистала список родов с открытыми конкурсами, пытаясь понять, кого они ищут. “Артефактолог с академической степенью…”, “Маг с опытом ведения военных действий…”, “Маг, получивший немагическое математическое образование…” “Маг, спсбоный к пдеорожданию горсдког щита…” “Мыфва в..” 

Буквы расплывались перед глазами. Прочтя уже третью строчку и совершенно не запомнив её содержимое, я, наконец, поймала себя на кошмарном факте. 

Мне было катастрофически скучно всё это читать. 

Я поняла, почему за восемнадцать лет жизни я так ничего и не узнала о политическом поле Симмерии. Кажется, это была одна из немногих тем, которые были бы мне по-настоящему не интересны. 

Сама идея пойти на поводу у Камиды и вникнуть в эту родовую чепуху была ошибкой. Когда это всё рассказывала мне Камида, было по крайней мере интересно её слушать, потому что она рассказывала эмоционально, с жаром. Но когда пришлось погружаться в это самой… Возможно, не заметь я свое состояние ещё несколько минут — и я впервые в жизни уснула бы в библиотеке.

Мне нужно было освободить свой разум от обусловленности утверждением Камиды. Она сказала, что мне придётся стать хотя бы кандидаткой какого-нибудь рода. Это ошибочное утверждение. Оно обусловлено тем, что Камида не умеет мыслить иначе, чем своим  аристократическим мышлением. А я сдуру подхватила эту мысль и решила загнать собственный мозг в её рамки.

Есть множество альтернативных способов добиться того, чтобы Камида работала со мной в команде. Навскидку, по убыванию приемлемости: переубедить Камиду, изменить мышление Камиды с помощью галлюциногена, шантажировать Камиду компроматом, угрожать Камиде или её родственникам, ликвидировать Камиду и заменить идентичным големом…

А также, если продолжать фантазировать: изменить политическое устройство Симмерии, стереть Камиде память, перенестись вместе с Камидой в альтернативную реальность, где мы обе будем новенькими, каким-то образом сделать так, чтобы Камида покинула род Эстер и стала бесфамильной (это вообще возможно?). 

Меньше чем за тридцать секунд мой мозг придумал девять вариантов кроме “Вступить в какой-нибудь знатный род”. И ведь все эти варианты — кроме того, что с изменением всей Симмерии — касались только самой Камиды! А ведь ещё можно уничтожить род Эстер как политическое образование, лишив их права на фамилию в целом, основать собственный род, или, если мыслить на один метауровень выше, то можно сделать так, чтобы моей сокомандницей вообще была не Камида.

А ещё…

Прямо сейчас я делала первые шаги в магии, сама суть которой — воздействовать на мысли. Мне следовало немедленно отбросить предыдущие двенадцать вариантов и остановиться на том, который убивает одним выстрелом двух зайцев.

Использовать Мнимую Модель, чтобы изменить мышление Камиды — это даже круче, чем галлюциноген.

— Рахи-иль! — крикнула я в потолок библиотеки, попутно стараясь вспомнить модель Тамары. Библиотекарь появилась в мгновение ока, зависнув над читальным залом и обратив на меня взор сотен глаз.

— У тебя есть что-нибудь про то, как изменить чувства человека по отношению к тебе?

Рахиль закрутилась в вихре щупалец и вновь пропала на несколько секунд в вышине башни. Примерно в половине случаев, что я задавала Рахиль вопрос, она летала куда-то вверх башни. Учитывая, что даже видимая часть библиотеки явно измерялась десятками тысяч книг, становилось любопытно: что, неужели ближайшая подходящая книга действительно так далеко? 

Впрочем, никто из людей не пытался разобраться в логике расстановки книг в библиотеке Рахиль. Она никогда не возражала против того, чтобы ученицы сами ходили вдоль книжной стены-полки, или даже взлетали вдоль неё, однако…

Вполне возможно, что, учитывая идеальную память Рахиль, книги могли быть расставлены на основании истинной случайности. В них могло не быть даже тех закономерностей которые возникают, когда человек пытается “случайно” называть цифры.

В конце-концов, никто не пользовался библиотекой сам. Так что загадка принципа расстановки книг оставалась лишь ещё одной загадкой, коих много в магических школах — старых, или тех, что сознательно сделаны под старину.

Рахиль вернулась с ещё одной книгой. 

“Привороты для начинающих”.

Я ещё раз ударилась головой об стол. После чего взяла книгу и открыла оглавление. Потому что Рахиль была отличным библиотекарем, и если она принесла мне на мой запрос именно эту книгу — значит, скорее всего, именно эта книга лучше всего подходит под мой запрос.

Каким-то удивительным образом она умела, не читая мыслей — во всяком случае, никто никогда не говорил, что Рахиль читает мысли, а значит либо она могла скрыть это даже от директора, либо всё-таки не могла их читать — она на один и тот же запрос приносила совершенно разные книги, но всегда такие, которые подходили под то, что человек на самом деле имел в виду.

А значит, на самом деле я хотела сделать приворот Камиды Эстер?

Однако, оглавление этой книги развеяло мои опасения относительно неконвенциональных влечений. Под ярким и однозначно отсылающим к не-магичкам, капающим свечами на портрет любимого парня, словом крылся целый ряд зелий и артефактов различного предназначения: от тех, что способны помочь вызвать привязанность особо буйного домашнего животного до тех, что помогают с бизнес-переговорами.

Из первой главы — об общих принципах приворотов, я выяснила, что привороты подчиняются тем же правилам, что и вся остальная магия, направленная на разумное (или как минимум живое) существо.

1) Напрямую изменить чувства и мысли нельзя.

На этом пункте я усмехнулась, вспоминая как игралась нашими чувствами Тамара в сугубо профилактических целях. Видимо, составитель книги опирался только на Стандартную Модель.

2) Попытка воздействия на частицы тела цели без осознанной воли цели непосредственно вызывает естественное сопротивление, равное многократному объёму запасов магии цели, но расходуемых практически единомоментно.

Из за этого ограничения, действовать непосредственно можно было только на животных или не-магов. Попытка телекинезом оторвать руку волшебника, как правило, приводила к моментальному магическому истощению. То, насколько энергоёмкой была задача прямого воздействия на тело мага, поражало многих ученых. По неизвестным пока причинам, попытка навредить взрослому магу путём движения частиц его тела способна была полностью измотать небольшой ритуальный зал на десяток операторов. Потому этот способ не использовали — ведь той же магией на эту цель можно было обрушить огненный дождь или убрать воздух в радиусе нескольких сотен метров.

И, наконец, пункт, который вывела я сама:

3) Привороты, в общем, строятся на подкреплении пребывания рядом с целью.

Тот самый, что действовал на собак, был чудовищно прост: это был небольшой амулет, который порождал частицы запаха, который нравился собаке, всякий раз, когда хозяин был в поле видимости.

И хотя, возможно, идея подсадить Камиду на себя, буквально подмешивая ей в чай жидкие артефакты, была крутой — ограниченность этой книги резала глаза.

Мне всё больше нравилась идея использовать Мнимую Модель.