Эта глава посвящена осмыслению Таникой прошедших событий. Здесь будет очень много рассуждений и мышления-о-мышлении, а сюжет практически не продвинется. Если вы хорошо поняли, почему действия в шестой главе произошли так, как они произошли, вы можете пропустить эту главу.

Иногда события происходят так быстро, что решения приходится принимать, не задумываясь над ними. В этот момент начинают работать механизмы, которые несут тебя по потоку событий на автомате. Это позволяет нам, людям, принять за краткое время множество решений разной значимости.

Эта автоматика ошибается. Слишком часто, чтобы ей доверять. Калибровать ее можно только постфактум, делая как я сейчас: ворочаясь в кровати перед сном и прогоняя заново события дня, анализируя цепочки спонтанных мыслей и мгновенных решений.

Такая рефлексия должна быть неотъемлемой частью бытия волшебницы. Хотела бы я сказать, что без нее нормальной волшебницей стать невозможно, однако я видела слишком много примеров обратного. 

Иногда мне кажется, что я одна в этой школе полноценно рефлексирую свои поступки.

Может, именно поэтому никто не может опередить меня в совладании?

Мысли потекли по событиям утра. Я встретила Камиду Эстер, и она мне не понравилась. О том, почему она мне не понравилась и что я с этим могу сделать, подумаю как-нибудь в другой раз, сейчас важнее то, что я сделала сразу после. 

Я встала между Камидой и Тамарой. Зачем? 

Ответ “Я защищала Камиду. Я не хотела, чтобы с Камидой случилось тоже, что со мной или Милль” — не годится. Я не только хотела, чтобы с ней случилось, но, более того, я постаралась сама воплотить нечто подобное. Да и не было у меня никаких причин защищать Камиду, учитывая, что по всем признакам, она сама начала конфликт.

Какие ещё у меня были варианты?

“Защищаю Тамару от того, чтобы она не напала на ученицу в коридоре”. Этот вариант казался самым разумным. Если бы мне дали заморозить время и подумать пару минут, прежде чем влезать в разборки Тамары и Камиды, то именно эта мысль подтолкнула бы меня сделать то, что я сделала. Если бы у Тамары получилось напасть, то на такой беспредел не смогли бы закрыть глаза, и плевать и на Мнимую Модель, и на потенциально-уникальные боевые техники. Определённо, Камида Эстер провоцировала Тамару на нападение. Она хотела чтобы Тамара напала. 

Если это сознательная стратегия, направленная против Тамары то, возможно, Камида Эстер умнее чем я думала. Однако, она все ещё недостаточно умна, чтобы не провоцировать наставника собственной сокомандницы. 

Но действительно ли я руководствовалась именно этим? Это самый разумный вариант, но он же и требует дольше всего времени на размышления. Чтобы прийти к нему, нужно оценить действия более чем двух людей. Учесть не только Тамару и Камиду, но и реакцию директора, родительского собрания, и прочих внешних структур. Понять, что успешная атака Тамары несёт для неё больше вреда, чем пользы.

Действительно ли моё мышление настолько развито, что я учла все эти факторы в тот краткий миг, что принимала решение защищать? Могу ли я считать, что я действительно настолько умна?

“Будь ты настолько умна, Таника, у тебя хватило бы мозгов подумать, что Тамара, возможно, плохо учит всех Мнимой Модели потому что она сама не знает Мнимую Модель.” — дала я себе ментальную пощёчину. Вариант был торжественно оштрафован за льстивость и мысли потекли дальше.

“Я защищала Тамару от Камиды”. Если прошлый вариант требовал от меня соображать непривычно быстро, то этот, наоборот, был реалистичным только при условии, что за время, что у меня было, я не успела оценить расклад сил и понять, что при всем желании Камида не сможет навредить Тамаре. В условиях сильно ограниченного времени и острой ситуации, вариант “Не успела подумать и перестраховалась” был гораздо реалистичнее чем “Успела подумать и даже учесть сложные факторы”. 

Я торжественно назначила вариант победителем в зачете по очкам реалистичности.

Итак, Таника. Когда ты действовала, не опираясь на разум, ты бросилась защищать Тамару от того, что, из за некорректной оценки, сочла опасностью. Что я могла бы сказать о себе, основываясь на этом?

Ну, во-первых, кажется, для меня важно было защитить Тамару. Возможно для меня даже важно остановить любого, кто нападает на…

Слабых? Нет, я не считала Тамару слабой. Я была готова признать, что могла не успеть сравнить Тамару и Камиду, но в целом я не считала Тамару слабой. 

Моих близких? Я уже настолько привязалась к Тамаре, что считаю её близким человеком? В какой-то мере это имеет смысл. Я потратила достаточно много сил на наши с ней отношения, а то, на что ты тратишь много сил всегда становится дороже.

Людей в целом? В пользу этого говорит то, что я подумала об одноклассницах, когда нападала на Тамару несколько дней назад, однако в первую очередь тогда я думала о себе. Да и особой тяги защитить, например, Катанию на поле боя, когда она проигрывала Митрани, у меня не было.

Тогда кого же?

Источник информации? Возможно. Я всегда ценила тех, кто может поделиться сведениями. Даже против своей воли — для этого я освоила использование магии для подслушивания. Но источники ценной информации обычно не могут пострадать от заносчивых школьниц. 

Мне нужна была категория, которая одновременно достаточно подходила бы Тамаре и была бы достаточно хрупкой, чтобы я могла бы подумать, что Камида может действительно навредить.

Или…

Мой разум резко развернулся, предлагая альтернативную идею. Я пыталась найти однозначную категорию — но ответ, на самом деле, может быть как раз в идее отказаться от поиска однозначных категорий, и представить это как категорию длящуюся. Я представила, что случилось бы с Камидой Эстер, начни она конфликт с Милль. Скорее всего, я бы… я бы…

Образ Камиды, размазанной по стене моей магией, возник сам собой. А значит, я могу предположить, что Тамара мне ближе, чем Камида, и поэтому я защищаю Тамару. Милль бы я защищала еще яростнее. Мое желание защищать, по видимому, связано с относительной близостью сторон конфликта ко мне.

“А еще — ты дура. Ты только что подралась с той, с кем должна работать в команде. Причем ради девушки, относительно которой мы даже не выяснили, есть ли от нее польза!” — вклинилась в мои мысли одна из ипостасей внутреннего голоса. Та же самая, что уже сомневалась в моем уме прежде. Пожалуй, стоит дать этой части отдельное название… Таника-Вредина, или что-нибудь в этом духе.

Впрочем, она была права. Я ужасно начала своё знакомство с Камидой Эстер, и, если я хочу всё-таки добиться хороших результатов в командном зачете, мне придётся долго и старательно преодолевать первое впечатление.

Однако, это вопрос будущего. Сейчас я думала о том, что произошло, а предсказание будущего лучше не смешивать с размышлениями о прошедшем. 

С собственным поведением я вроде бы разобралась. Итак, я защищаю тех, кто более близок ко мне, от тех, кто более чужд. Интересно, как это сработает, если столкнутся два одинаково близких для меня человека. Например, если бы у меня была вторая Милль…

Но помимо меня, в той сцене была ещё одна неосмысленная пока переменная. Тамара расплакалась. И Тамара попросила называть её на “ты”. Там, утешая её, я смогла понять, что она осваивала свою магию, защищаясь от вечных нападок, и именно потому она нападала на занятиях на нас. В момент, когда это стало понятно для меня, её постоянный террор на уроках… не то что бы перестал быть отвратителен, но, как минимум, перестал быть непонятен. Между жестокой садисткой по природе и той, которая просто не знает, как иначе, существует разница и эта разница велика. Но мне нужно было понять и другие её поступки. И, вместе с этим, эта была прекрасная возможность для тренировки.

Я сосредоточила своё сознание на образе Тамары. Так же, как делала в прошлую ночь, но добавляя к образу новые черты, которые узнала сегодня. Я постаралась мыслями стать Тамарой, увидеть произошедшие сегодня события её глазами. 

Когда Камида Эстер начала давить на меня, что я почувствовала?

По телу прошли мурашки ужаса. Словно спавшие последние месяцы темные силы вновь пробудились внутри меня. Словно я, вырвавшаяся из ситуации вечной жертвы Митрани, словно я, ставшая по-настоящему сильной, могла назад провалиться туда. 

Камида Эстер давила на то, что у меня не получится защищаться, потому что я не могу напасть на ученицу в коридоре. И она попала: если бы я начала сражаться в коридоре, то меня могли бы исключить. И это было бы ужасно, потому что быть исключенной из Академии — это худший из исходов.

Я осеклась. Насколько это была мысль Тамары, а насколько — моя? Для меня быть исключенной ужасно, но насколько Тамара думает так же? Надо запомнить, чтобы потом спросить у нее, когда подвернётся возможность. А сейчас — вернуться к мыслям Тамары, пока её образ не рассыпался. 

Провалиться назад, в позицию жертвы, или сохранить свою безопасность, ценой возможного изгнания? Всё то, что я завоевала, я не могу потерять сейчас. Я поднимаю руку для атаки, и…

Я понимаю, что в безопасности. Девочка, моя ученица, стоит между мной и задирой. Она остановила её прежде, чем я пострадала. Она защитила меня. 

Она защитила меня. Впервые в моей жизни.

Стоило этой мысли появиться, как образ Тамары в моей голове разрушился, разбитый вдребезги этим откровением. Когда я учитывала, что у Тамары было сложное прошлое, я никогда не думала о том, насколько сложным оно могло быть. И гипотеза, что я вообще первая, кто защитил её от кого-то злонамеренного — это совсем не то, что могло просто взять и прийти в голову. У каждой ведь должны быть подруги. Эта мысль была так привычна, что я не потрудилась пересмотреть её, думая о Тамаре. И только мое погружение в её образ исправило эту катастрофическую ошибку. 

Теперь, с этим дополнительным элементом, всё становилось гораздо понятнее. Тамара, скорее всего, встала перед необходимостью каким-то образом полностью переоценить меня. Вряд ли она делает это так же, как это делала бы я: учитывая плюсы и минусы, обновляя образ на основе полученных сведений. Скорее всего, мысль, которая пронеслась в её голове, была чем-то в духе “Таника защитила меня. Она сделала то, что никто ещё не делал для меня. Наверное, она совершенно не такая, как все остальные!”

После чего, видимо, привычки реагирования на других девочек, перестали работать относительно меня. Образ “Злой учительницы Тамары”, которая не терпит и косого взгляда в свой адрес больше не применялся ко мне. А значит, я увидела… не совсем “настоящую Тамару” — ведь человек является настоящим во всей своей полноте, со всеми образами и масками. Скорее я увидела Тамару без защитных барьеров. Видимо, в её голове “Те, кто являются угрозой” и “Те, кто защищают меня” — это взаимоисключающие категории, и став защитницей, я потеряла возможность быть угрозой.

И эта её просьба обращаться на “ты”... Она решила попробовать подружиться? Если это так — то, поздравляю, Тамара, ты очаровательно невинна в вопросах сближения с людьми.

Итак, подводя итог… 

Тамара начала относиться ко мне по-другому. Видимо, она больше не видит во мне угрозы. Кажется, она пытается подружиться. Скорее всего, это значит, что я могу быть менее льстивой и более честной. Больше наши занятия не будут похожи на коридор с ловушками, где каждый выступ стены норовит выплюнуть в тебя ядовитый дротик.

Нужно оценить, насколько сильно эти изменения распространяются на других. То, что я стала кандидаткой в подруги Тамары изменит её отношение к Милль? Насколько вообще мы для Тамары связаны?

Мне стоит задуматься над тем, принимать ли дружбу Тамары. В смысле, разумеется, стать первой подругой для девочки — это невероятно очаровательно, и будь я Милль — я бы согласилась не раздумывая. Вполне вероятно, что я соглашусь — именно потому что Милль согласилась бы, а если Милль что-то делает то, скорее всего, это добрый поступок.

Однако, всё-таки я не буду собой, если не посвящу раздумываниям над этим вопросом хотя бы несколько минут. Хотя бы для виду и для собственного успокоения. Хотя бы для приличия.

С другой стороны, если я точно знаю результат своих будущих размышлений, я могу пропустить эти размышления и сразу воспользоваться их результатом. Так что, возможно, мне и не стоит планировать эти раздумия. 

Сейчас мне очень хотелось спать. Если я всерьёз хочу что-то запланировать, то мне стоит встать с кровати и записать это. Но рефлексия перед сном — это на то и рефлексия перед сном, что после неё ты не встаешь и не начинаешь заниматься какими-то делами. Ты засыпаешь, позволяя сну расставить по местам то, что ты не успела дорасчистить при рефлексии. Именно в этом и заключается ценность сна. Именно потому он так важен. И именно поэтому, возможно, у меня тоже было довольно мало подруг. Я слишком часто предпочитала пойти спать вовремя, а не сидеть с другими девочками под противосонной магией. 

Это вредно для социализации. Зато очень полезно для совладания. И потому те девочки, которые занимались этим, ходят дружными стайками, а я общаюсь, по сути, только с Милль. 

По той же причине у меня есть шансы победить Митрани, а у них этих шансов не будет никогда. К сожалению, если у тебя нет природного дара, то за пропуск в высшую лигу самых сильных учениц приходится заплатить. И если я и жалела когда-то о своём выборе, то исключительно в профилактических целях, чтобы не забывать, что у меня были альтернативы, и то место, на котором я нахожусь сейчас — это результат моей воли, а не слепой судьбы.

Сегодня я узнала очень много нового. Например что я, оказывается, из тех, кто защищает своих близких, и что я совершенно не против подружиться с девочкой-изгоем. Удивительно, что впервые возможность узнать это подвернулась только сегодня, однако, лучше поздно, чем никогда, правда?

Эти факты понравились бы Милль. С этими мыслями — безусловно, приятными — я закончила свои вечерние размышления. Завтра мне предстояло много работы. Мне надо было опробовать некоторые наработки по Мнимой Модели, ещё раз поговорить с Тамарой, чтобы понять, надолго ли хватит её открытости. В конце концов, мне надо найти способ наладить отношения с Камидой Эстер. 

Первый лунный луч упал на камень стены, чуть осветив корешки книг в шкафу. Луна уже так высоко? Сколько времени у меня ушло на вечернюю рефлексию, которая обычно не занимает больше пятнадцати минут?

Я очень надеялась, что времени, что осталось на сон, мне хватит. Иначе всё, что я сделала, было напрасно. Я тщательнее закуталась в одеяло, взбила подушку потоком магии и телекинезом задёрнула штору — чтобы свет ни в коем случае не помешал мне. Я вытолкнула из головы остатки мыслей, отдавшись тяжести, что давно уже разлилась по телу, а теперь наконец охватила и разум. 

Я заснула. И в эту ночь мне не приснилось ничего, о чем следовало бы размышлять.