Перед началом военного курса оставалось ещё одно событие, которое необходимо было пройти: отборочный этап. Нас заранее предупредили, что в этих отборочных никто не вылетит — однако, именно они сформируют стартовую таблицу учениц.

Важны были отборочные и для наставников: они смогут посмотреть на своих подопечных в бою и понять, какие навыки и знания следует давать в первую очередь. Наметить вектор работы, сделать план подготовки, собрать список литературы и сформировать расписание тренировок: в общем, сделать всё то, что сделают нормальные наставники.

Интересно, знала ли профессор Тамара про то, что подготовку вообще следует вести по плану?

Мы сидели вдвоём в нашей ложе, рассчитанной, как и все ложи наставников, на десять человек. Ложи профессора Хэмджа, профессора Альмы и ещё несколько лож, принадлежавших учителям, которых я даже не стала рассматривать, были заполнены — или практически полны. 

То и дело на меня бросали взгляды: всем было интересно посмотреть на безумицу, которая абсолютно добровольно выбрала профессора Тамару личным индивидуальным наставником.

Признаться, мне и самой хотелось бы бросить на себя такой взгляд. Но у меня были оправдания! Я была уверена, что она может рассказать мне хоть что нибудь полезное! Я надеялась всех перехитрить, и я не могла винить себя за то, что фактор “Единственный в мире признанный эксперт в Мнимой Модели понятия не имеет о том, как работает Мнимая Модель” — это тот фактор, который я не учла.

Теперь, глядя в прошлое, я чувствовала себя дурой. В конце концов, а почему я его не учла? Я настолько доверяла статусу “Профессор Академии”? Ведь у Тамары нет ни учёных степеней, которые могли бы сказать о том, что она прошла некую проверку на понимание своей области, ни публикаций или книг, которые признавались бы достаточно широким кругом людей.

Ведь действительно, единственным аргументом в пользу того, что Тамара знает что-то о Мнимой Модели было то, что Тамара умеет использовать Мнимую Модель.

Определённо, мне стоило перечитать параграфы “Спонтанная магия” и “Интуитивная магия”. Я явно забыла их содержание, когда принимала, возможно, самое важное решение в этом году.

Тамаре тоже было неуютно — она то и дело озиралась по сторонам, стараясь не задерживать ни на ком взгляд. Интересно, о чём она думает. Давайте предположу: “Они все на меня смотрят, а у меня всего одна студентка! Они считают меня неудачницей!”

Вновь зазвенел гонг, оповещавший, что очередной раунд закончен, и я взглянула на новую пару сражающихся — и участники приковали моё внимание так, как не получилось ни у одной из предыдущих двоек. 

На поле вышли Митрани и Катания. Эта пара была интересна сразу по двум причинам.

Во-первых, если я правильно помнила всех сильных учениц, у этих двоих был самый высокий запас среди всех. У них был похожий стиль магии, схожая техника боя на ближней дистанции — а здесь, на круглой арене без препятствий и укрытий, выдающаяся способность Катании к управлению объектами на огромных расстояниях была бесполезна.

Прозвище “Вечная Вторая”, закрепившееся к Катании волею комментатора Бойни, в целом характеризовало её. Она была словно яркая утренняя звезда, меркнущая на фоне солнца Митрани. Митрани была лучше во всём, в чём они были похожи — а они были похожи почти во всём.

Во-вторых, этот бой — по сути, первый за несколько месяцев случай увидеть сражающуюся с кем-то сильным Митрани. Это было крайне важно, чтобы проверить мои наблюдения о том, что Митрани стала жёстче и собраннее. 

Так что я перестала витать в облаках и внимательно смотрела на происходящее.

Гонг прозвенел ещё раз, знаменуя начало битвы. 

Раздался треск — это схлопнулись друг с другом две волны сжатого до практически твёрдого состояния воздуха. Катания резко превратила свою волну в клин, позволяя импульсу Митрани стечь. Грамотное решение — иначе это превратилось бы в соревнование “Кто кого передавит”, а в таких соревнованиях всегда побеждает обладатель наибольшего запаса.

Митрани и Катания были обладательницами самого большого запаса среди учениц. Но запас Митрани в несколько раз больше.

Борьба между магом с маленьким запасом и магом с большим не всегда обрекает первого на поражение. Грамотно используя рычаги из подвернувшихся предметов и укрытия, вынуждая соперника постоянно удерживать щит, при этом регулярно отключая свой — можно запросто прийти к соотношению затрат энергии в духе “Один к трем” или “Один к пяти”. В теории, на грамотно подготовленной местности у Катании были неплохие шансы — особенно учитывая её дальнобойность.

Однако вместо местности был круг радиусом в двадцать метров, а вместо предметов и укрытий — голый пол, смягчённый заклинанием и засыпанный песком

Именно поэтому Митрани не позволила своему импульсу “просто стечь”. Она свернула его в кокон и атаковала со всех сторон, сжав Катанию в телекинетический пузырь. Эффективно — и чертовски просто. Настолько эффективно и просто, что иногда так останавливают разошедшихся детей. 

В теории, из телекинетчиеского кокона можно было вырваться. Существовал целый ряд способов это сделать. Во-первых, можно было просто передавить оппонента собственной магией. Во-вторых, можно было попробовать сбить ему концентрацию, выполнив подсечку, или бросив песка в глаза. В-третьих, можно было использовать магию с более высокими требованиями к контролю, чем телекинетический кокон, получив выигрыш в эффективности заклинания за те же траты запаса. 

Но Катания не испробовала ни одного из этих способов. И я была точно уверена: она не могла о них не знать. Да и ее лицо — спокойное и расслабленное — не было лицом человека, терпящего неминуемое поражение.

Вокруг Катании закружился песок. Она стремительно наполняла им сжимающийся пузырь Митрани, набирала песок со всей арены, которая была ей доступна. Через мгновение ее перестало быть видно. За две секунды кокон сжался, превратившись в плотный песчаный шар, внутри которого была студентка — невредимая, если только кто-то не разрушил все чары безопасности разом.

Прекрасный ход. Катания проявила сообразительность, неожиданную для ученицы с её запасом. Как правило, способность много и часто использовать ресурсоёмкую магию отключает мозги. Такие люди плюют на принцип минимально-необходимого заклинания и, фигурально выражаясь, сжигают город дотла там, где надо просто выкурить  дымом мышей. 

Стиснуть девушку так, что ее признают проигравшей — легко. Сжать двухметровый шар песка так, чтобы достать до укрывшейся внутри Катании — гораздо сложнее. Обычно заклинания, способные на подобное сжатие — из тех, что превращают уголь в бриллианты — это заклинания артефактов. Катания делает ставку на то, что Митрани не хватит совладания, чтобы одновременно приложить такую силу. 

И эта ставка сыграла. Митрани отпустила кокон и в тот же момент ударила со всех сторон песчинками, разогнанными так сильно, что в воздухе раздались звуки, напоминавшие щелчок бича. Песок, еще не успевший осыпаться, рванул вверх, словно втянутый в воронку. Катания отпрыгнула, отвела непрерывный град песчинок в сторону, и вновь подняла бурю — чтобы мгновением позже Митрани прижала весь песок к земле.

Я видела, как телекинетическое поле Митрани полностью накрыло арену. Она запрещала Катании пользоваться песком, делая свою ставку.

“Давай посмотрим, на что ты способна, если забрать у тебя всё, кроме твоей магии.” — словно говорила она. Это походило на экзамен, где достаточно сообразительная ученица один за другим находит способы нестандартно ответить на задачу, а учитель — парирует их, стараясь выяснить, учила ли она тот ответ, который на самом деле нужен. Вот, теперь у Катании нет песка. С другой стороны, Митрани тратит на поддержание крышки довольно много сил, и если попробует одновременно сжать соперницу коконом — то, скорее всего, не вывезет по совладанию. С другой стороны, если она не станет давить, а начнёт изматывать…

Митрани так и поступила. Кокон вновь сомкнулся вокруг Катании, но не давящий, а так, чуть сжимающий. Улыбнувшись, сопернице, Катания подняла руку. Арену залила волна магии, столь сильная, что я не сразу поняла, какие конкретно движения произошли.

Всё ясно мне стало только через несколько секунд, когда Катанию, глупо хихикающую и удивлённо разглядывающую всё вокруг, уже начали уводить прочь с арены.

А произошло вот что.

Катания сбросила свой щит, позволяя кокону Митрани резко сжаться, и пробила его насквозь, ударив резким, тонким и невероятно мощным лучом, в который она одновременно ввалила столько энергии, что не выдержала и сорвалась — чем и объяснимо то хихиканье. 

Митрани же стояла, за всю битву ни разу не изменив своей позы. Её левое бедро было пробито навылет, и на песок капала кровь. Однако, я была уверена, что рана уже была не столь серьёзной, как в самое первое мгновение. Она зарастала на глазах. Ещё три секунды — и на месте кровоточащей дыры вновь были сосуды и плоть. Ещё секунду — и бедро Митрани снова покрылось смуглой и гладкой кожей.

“Если совладания меньше, а запаса больше — следует дать ранить себя, и после исцелить рану, чем сорваться, стараясь заблокировать удар, который заблокировать ты не в состоянии.” Один из основных принципов, проистекающих из понимания невозвратных точек. Истощение запаса. Срыв совладания. Утрата контроля. Чтобы победить, необходимо довести противника до одной из этих точек. Разумный боец должен в первую очередь понимать, какая из его точек легче всего достигается, и беречь именно её. Никто в Академии не сможет довести Митрани до истощения — и Катания понимала это, надеясь, что своим выстрелом заберёт Митрани с собой, что Митрани сглупит и постарается установить блок, что тоже сорвётся, и хихикать в палате они будут вдвоём.

Это был отчаянный ход той, кто понимала чётко: никаких способов победить у неё нет. Но Митрани не согласилась и на ничью.

Я видела, как профессор Альма что-то бурно объясняла ученикам. Наблюдала, как Хэмдж чертил светящимся карандашом в воздухе линии. Да и прочие наставники сразу же оживились. А что же до моей личной преподавательницы…

Тамара смотрела на поле, с которого Митрани уже ушла. Её зубы были сжаты, а костяшки пальцев, которыми она схватила спинку стула перед ней — белыми. Что ж. Значит, инициативу придётся проявлять самой. Я вытащила из кармана блокнотик с заготовленными вопросами.

Впрочем, сначала нужно как-нибудь успокоить её. Возможно, если я спрошу её мнения о прошедшей битве, это как-то поможет? Тамара выглядела как человек, которому эта битва была не менее интересна, чем мне самой.

 — Профессор Тамара, вы не знаете, что только что произошло?

А то я сама не поняла. Впрочем, прикинуться дурочкой — хороший способ заставить кого-нибудь почувствовать себя умным. А Тамара любит чувствовать себя умной. Во всяком случае, я на это очень надеялась.

Тамара вздрогнула и перевела на меня взгляд. Я видела, как она изо всех сил старается сделать спокойное лицо, взглянуть на меня слегка сверху-вниз — и как пробиваются из-под этой неумелой маски злость и испуг.

— Катания… — начала она. — Её срыв… Странный. 

Я недоумевающе уставилась на Тамару, ожидая разъяснений. 

— Срыв порождает сильную эмоцию. Или состояние. — задумчиво сказала Тамара, не отводя взгляда от арены. — Обычно это или восторг, или гнев, или горечь, в зависимости от личных особенностей человека. Но Катания словно… опьянела?

Такого ответа на свой вопрос я совершенно не ожидала. Я была готова к рассуждениям о том, как сильна Митрани, или о том, как её Мнимая Модель позволила бы ей победить обеих девочек разом. А может быть даже узнать о том, что Тамара не чувствует потоки магии, если они вызваны Стандартной Моделью, и всё произошедшее для неё выглядело как две стоящие друг напротив друга девочки и песок, летающий сам по себе. Хотя, наверное, если бы она даже не видела магию — то не смогла бы запрещать нам телекинетическую косметику, а думала бы, что мы такие красивые от природы.

Но она обратила внимание на совсем другую сторону боя — на ту, которая была для меня неожиданной. Я не рассматривала бой с этой точки зрения — а значит, я недополучала информации. 

Кажется, впервые с момента начала спецкурса профессор Тамара сделала что-то полезное. И потому я постаралась настроить мысли так, чтобы они шли в русле Тамариных рассуждений.

— Вы думаете, она напилась перед дракой? Неужели так боялась? — уточнила я. Я понимала, что это невозможно: по пьяни нельзя так хорошо пользоваться Стандартной Моделью. Но, возможно, Катания — очередная девушка-исключение-из-правил, кои в нашей школе не редкость? Даже сама Тамара была своего рода уникумом. В отношении того, насколько одновременно хорошо и плохо она понимала человеческие чувства. В смысле, она иногда умела подмечать малейшие детали проявлений эмоций, которые я не распознала бы и за сутки — но при этом она совершенно искренне считала, что тирания — это отличный способ преподавания.

И сейчас она пребывала в “первом” режиме — а значит, самое время выяснить у неё что-нибудь про психологический портрет Катании. В конце концов, за время спецкурса мне придётся с ней столкнуться. 

— Нет… — задумчиво протянула Тамара. — Нет, совсем нет. Если она выпила бы до срыва, то это сказалось бы. Скорее срыв сработал, доведя до абсолютного… расслабления? Смирение?

Тамара напряглась. Её губы беззвучно двигались, словно она шептала какое-то заклинание, или, как я на экзаменах, проговаривала мантру для успокоения.

— Проиграв, — медленно начала она — Катания приняла своё поражение как должное, причём в виде срыва. В её голове, скорее всего, прозвенело что-то вроде “Да, разумеется, всё так, как должно быть. Она сильнее тебя, лучше тебя, более развитая, чем ты. Ты и должна была проиграть. Прими это и наслаждайся своим унижением. 

Я перевела взгляд на арену, с которой уже уходила Митрани. Если Тамара была права, то Катания… странная.

— Интересно, она ведь понимает, что Митрани не станет владеть ей, по праву победительницы?

Я чуть не закашлялась от подобного завершения рассуждений, и уставилась на Тамару с немым вопросом.

— Ну… — она взглянула на меня с лёгким удивлением. — Ты разве не знаешь про такое? Победившая полностью овладевает побеждённой, берёт её в свои рабыни и……

— Профессор Тамара. — серьёзно, спокойно и настолько уважительным тоном, который у меня только получился в этой ситуации. — Пожалуйста, если пережитое вами по вине Митрани насилие отразилось фантазиями, о которых вы не слышали больше ни от кого и никогда — постарайтесь никому и никогда не говорить о том, что они у вас есть.

Оставшиеся бои мы с Тамарой сидели, отвернувшись друг от друга, в мёртвой тишине. После того, как на протяжении семидесяти секунд я выдерживала самое ужасное чувство стыда из всех, которые когда либо испытывала. 

Итак, правило №1 при общении с профессором Тамарой, если ты хочешь не закончить свою жизнь в лечебнице для душевнобольных: не упоминать, что делала Митрани до того, как Тамара победила Митрани. Просто представить, что существует только победа на Бойне, а до этого между Тамарой и Митрани ничего не происходило. Не было никакой травли. Не было никаких издёвок. Если я это не запомню — то мне придётся продолжать совсем без наставника. А Тамара уже один раз сделала что-то полезное и, я была уверена: если я смогу найти к ней правильный подход, и, в особенности, если я больше не буду тыкать в её больные точки — то сделает ещё очень много полезного.

На табло загорелось моё имя. Дверь ложи открылась. Противница, которая уже вышла и ожидала меня, была одной из тех, кто на Бойне брала низкие места, но при этом обзаводилась удивительно обширным клубом фанатов — особенно из окружных смешанных и мужских школ, которые частенько наблюдали за тем, что происходит в магической Академии, как за серией занимательных баек.

Её звали Лизхен, и основная причина её низких результатов в наших подпольных боях — она специализировалась на запрещённом на Бойне огне.